ИНФОРМАЦИОННО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЦЕНТР СОВЕТА ВЕТЕРАНОВ ВОЙНЫ И ТРУДА САО ГОРОДА МОСКВЫ

Виталий Чуркин: По крайней мере один из них ощущаю в полной мере — это опыт. Жизнь сложилась так, что именно в тот период, когда мне было «50 ПЛЮС», меня назначили Постоянным представителем Российской Федерации при ООН — на мой взгляд, это поистине захватывающая, чрезвычайно интересная для дипломата работа.

Совет Безопасности ООН стал, пожалуй, главной политической площадкой, на которой сталкиваются российская и западная точки зрения на мировое развитие. Это связано с независимой внешней политикой РФ? Или же идёт смена тенденций в американской политике? Или — и то и другое? 

В.Ч.: Скорее всего, происходит как бы сплетение нескольких факторов. Один из них действительно связан с независимой внешней политикой России. Я и до нынешнего кризиса говорил в разных американских аудиториях — встреч-то у постпреда России в ООН с различными слоями американского общества проходит очень много — что в отношениях наших стран существует, на мой взгляд, некая проблема из разряда системных. Соединённые Штаты позиционируют себя в качестве мирового лидера. И, давайте прямо скажем, есть немалое число стран, которые такой подход принимают. Замечу, кстати, — с разной степенью охоты, а порой и вынужденно. Для России же такая постановка вопроса в принципе неприемлема. (Полагаю, что и для Китая тоже. Это один из элементов общности наших с Пекином взглядов на устройство современного миропорядка). Причём, свою точку зрения по различным темам мы не стесняемся открыто высказывать и твёрдо отстаивать на любых площадках, в том числе и в ООН, в Совете Безопасности ООН.

Есть и более глубинные факторы. К сожалению, приходится с горечью признать, что тот шанс, который был дан международному сообществу в связи с окончанием «холодной войны», мир упустил. Я имею в виду шанс создания подлинно партнёрской системы взаимоотношений и координат, в которой основные «игроки» сообща решали бы острые мировые проблемы. Подвёл, говоря обыденным языком, банальный эгоизм, а отчасти и высокомерие наших западных партнёров. Могу привести широко известный пример — продвижение НАТО на Восток. Однако в наиболее острой, я бы даже сказал, вызывающей форме отказ от равноправного партнёрства сказался, когда Вашингтон и Брюссель проигнорировали интересы России, как, собственно, и Украины, выстраивая свои геополитические расчёты в этой части европейского континента.

Означает ли это, что мы вернулись или возвращаемся к состоянию «холодной войны»? 

В.Ч.: При всех весьма резких заявлениях, да и нарушающих нормы ВТО практических шагах (я имею в виду санкции), которыми отметились западные столицы, сегодня можно указать, как мне представляется, на существенное отличие от того периода истории, который принято именовать «холодной войной». В ту пору существовало неустранимое противостояние двух общественно-политических систем, которые боролись друг с другом не на шутку: как принято говорить в обиходе, на полном серьёзе готовились к тотальной ядерной войне, тратя на милитаризацию колоссальные ресурсы. Сейчас такой фактор отсутствует. Это вселяет надежду на то, что нынешний непростой период наших отношений с Западом всё-таки удастся преодолеть. В этом заинтересованы и они, и мы, здравых голов на Западе не так уж мало. Нам необходимо осознать первостепенную важность совместного решения обостряющихся глобальных проблем.

В последние годы вам приходилось участвовать в дискуссиях по многим острым вопросам. Какую из внешнеполитических ситуаций в Совете Безопасности ООН вы считаете наиболее острой, драматической? 

В.Ч.: Были очень острые моменты в ходе дискуссий в СБ во время кавказского кризиса 2008 года. Тогда в России включили прямую трансляцию по телевидению, и Совет Безопасности ООН «пришёл» буквально в каждый дом. Конечно же, повышенным драматизмом отличаются и дискуссии в СБ по украинскому кризису (их состоялось уже 26). Очень драматично складывались некоторые ситуации вокруг резолюций по Сирии, когда члены СБ до последнего момента пытались выработать такой текст, который мог бы стать консенсусным. Однако этого не удавалось добиться: слишком велики были базовые расхождения — западные члены Совета хотели использовать СБ для достижения своей цели, для смены режима в Дамаске, а Россия и Китай стремились к тому, чтобы Совет стал инструментом политического урегулирования конфликта.

Как можно охарактеризовать стиль американской ооновской дипломатии, в частности, в СБ? 

В.Ч.: У американцев сильная профессиональная дипломатия с хорошим ресурсным обеспечением. Стиль — напористый или, как говорят по-английски, «агрессивный». (Кстати, в английском этот термин не имеет негативной коннотации).

Ведут ли США некую закулисную игру на площадках ООН и СБ? 

В.Ч.: Что же это за дипломаты, которые не ведут закулисной игры! Это одна из нормальных, профессиональных составляющих нашей повседневной работы. Если же вы имеете в виду некую «грязную игру», то я не хотел бы никого ни в чём обвинять. Не в традициях российской дипломатической школы каким-то образом, даже косвенно, бросать тень на своих зарубежных коллег и партнёров. По моим личным наблюдениям, делегация США ничуть не хуже некоторых других.

Как складываются отношения между постпредами стран-членов СБ вне официальных заседаний? 

В.Ч.: Должен заметить, что именно вне официальных заседаний и проходит основная повседневная дипломатическая работа. В этой сфере отношения между постпредами складываются вполне нормально. Кстати, как и общение на различных протокольных мероприятиях, которых на ооновской площадке проходит множество. Считаю важным сказать и о другом: разумеется, дипломатам не чуждо и чувство человеческой дружбы. Мог бы назвать немало коллег, к которым я испытываю дружеское расположение, как, по-моему, и они ко мне. Но, согласно известной русской пословице, дружба дружбой, а принципиальные подходы при отстаивании государственных интересов России — превыше всего.

Россия и США в СБ снова стали своего рода антагонистами. Как относятся к этому представители других стран? 

В.Ч.: При работе в Совете Безопасности этот «антагонизм» является, можно сказать, локальным. Он проявляется при обсуждении тех тем и проблем, где наиболее остры противоречия. На сегодня это — ситуация вокруг Украины. По другим же многочисленным вопросам, стоящим в повестке дня Совета Безопасности, мы что называется «обречены» на сотрудничество. Этим и занимаемся по-деловому, профессионально и каждодневно. Мне трудно говорить о восприятии другими делегациями наших публичных обменов мнениями с американскими дипломатами. Но я и раньше наблюдал определённую ревность: слишком уж часто дискуссию друг с другом на заседаниях Совета (особенно на закрытых консультациях, которые занимают большую часть времени в работе СБ) ведут между собой представители России и США. Ну что уж тут поделаешь!